Время: 524 год до нашей эры
Действующие лица: Филократ, философ из Милета, ныне учитель при дворе персидского царя, и Хутауса, по-гречески Атосса, царица Персии, дочь Куруша, по-гречески Кира Великого, жена своего брата Камбуджии (Камбиса), который в это время пошёл войной на Египет.
Филократ, полный молчаливого вопрошания, сел у очага в середине комнаты, подложил в почти потухший огонь пару поленьев. Пахло сухими травами. На деревянной полке в углу светились несколько найденных Виштой крупных кристаллов, грани которых мерцали зеленоватым или фиолетовым огнём. Ещё три камня, сияющих, словно золото, были похожи на насаженные друг на друга кубики.
Иониец глубоко вдохнул, вопросительно посмотрел на женщину.
– Бардия, – промолвила она.
– Новые вести? Где он?
– Я нашла у мужа его перстень. Брат никогда его не снимал. Это был подарок отца. Он выехал из Бактрии год назад, в конце лета, с небольшим отрядом, но никто не знает, куда они исчезли.
Филократ резко встал, задев полой за край полена и чуть не погасив разгоравшийся огонь:
– Именно тогда, как рассказывали мне старые знакомые – охрана Ямхада, наш финикиец поехал в Бактрию, и почему-то совсем один. И вернулся он тогда на удивление быстро.
– Где он сейчас? – Хутауса тоже вскочила. – Мы должны разыскать его, выспросить всё, что он знает!
– Увы. Он в царстве Аида. В городе говорили, что его убили, но не ограбили, ни одного свидетеля не нашлось.
Хутауса молчала, но дыхание её становилось напряжённым, тяжёлым. Острый луч памяти высвечивал картины недавнего прошлого. На свет выкатился ещё один разноцветный камень и лёг точно в нужное место. Незадолго до прощального пира она увидела Дайукку, юношу знатного мидийского рода, что был в родстве с её бабкой. Он шёл из приёмного зала, и змеиная улыбка его вызывала содрогание. А потом – пир, и диадема Камбуджии на его голове.
– Дайукку. Это он. Убийца казнил убийцу, – едва выговорила она.
Можжевеловое полено ярко вспыхнуло, занялось разом, осветило горестное лицо царицы. Филократ с болью в сердце почувствовал, как молода она и как беспомощна, сколь утомительно нести ей на своей голове тяжесть царского венца.
Кто-то невидимый в одно мгновение обошёл вокруг царицы, обнёс голову факелом тумана. У основания позвоночника родилась, поднялась и заняла всё тело гудящая сила желания. Иониец тотчас узнал этот взгляд – испуганный и ликующий одновременно.
…Гладил по голове и плечам, целовал опущенные веки, из-под которых выкатилось несколько слезинок. Через пальцы струились стрелы Эроса.
Хутауса вбирала прикосновения, как иссушенная земля впитывает дождь, замирая от наслаждения и удивления: так ошеломительна была эта бережность и нежность. Не стойкая мудрость Афины, но всепоглощающая волна Афродиты нахлынула властно, захлестнула и вынесла в руки любимого мужчины, родив спокойствие и защищённость. В поражении женщина одержала победу.